Фотография
Аллюзии и реминисценции
Эпиграф: «Но крашу, крашу я заборы, чтоб тунеядцем, не прослыть. » Из мультфильмов Тепло и все окна нараспашку, и воробьи каждый вечер устраивают традиционную истерику в плотной и свежей листве старого каштана, и вишня уже совсем отцвела, и народ на балконах, в доме напротив, всё больше и больше оголяется, и совсем, совсем не хочется коньяка, а хочется холодненького белого сухого. И. . . И я прихожу с работы, немножко влажный и чуть-чуть уставший, снимаю обувь и становлюсь босыми ногами на прохладную терракотовую плитку в коридоре. И вот оно счастье! Но долго пребывать в нирване, увы, мне было не суждено, потому что у дочки сессия не за горами и в глазах у нее упорство и решимость, вот поэтому она вдохновенно и целеустремленно уже неделю пишет курсовой по символике коптских тканей. - Привет! Можно я возьму твой ноут? Бздынь! С серебряным звоном лопается кайф моей босоногой гармонии, а врожденный прагматизм и жадность тут же приподымают свои змеиные головы. - А зачем? Тебе чё мало собственного, да вдобавок еще и «домашней» машины? - Мало! - Ну, ладно, бери, вон в рюкзаке. И дочь сосредоточенно выкорчевывает несчастную, честно «отжужавшую» восемь часов на работе киберкоробочку и удаляется, волоча за собой провода от блока питания. А в гостиной разгул творчества и апофеоз науки. На свежекупленом, но уже ставшем любимом, диване хаос фотографий. Во всевозможных сочетаниях Орфеи, Дионисы, боги, богини, сатиры, наяды, коровы, крокодилы, фараоны, какие-то сложно узнаваемые мужики в треугольных юбках и бабы без оных. И все это смешивается в потрясяющую своей пестротой и обилием конечностей оргию. Ноги, руки, груди, анкхи, тиары, кусочки тряпиц и драпировки полотен. . . Песиголовцы с нимбами вокруг зубастых голов, приветливо подмигивают волооким красавицам с фаюмских портретов. Из распахнутой пасти Себека-крокодила, мазохистически виднеется чья-то не слишком привлекательная задница и ноги в сандалиях позднединастического периода. Эллинистические сатиры в росчерках красного и зеленого флоуресцентного маркера, сквозь нити утка, вуаеристки подглядывают за сценами рыбной ловли на Великих Болотах на льняных основах. Раннехристианские махровые вставки нежно, но целомудренно соседствуют с диагональным переплетением разгульного птолемеевского периода, etc, etc, etc… А принтер, покряхтывая и похрюкивая от старательности, выдает “на гора» очередную порцию репродуцированных древностей. И в этот момент, я с какой-то хрустально-обостренной ясностью понимаю, что полежать мне сегодня на моем любимом диване не придется. Увы!. . . А ведь в начале, я вполне успешно сопротивлялся. Вдохновенно и качественно лежал на диване, лениво почитывая Дена Симмонса и прихлебывая холодный чай. И мне было хорошоооо. . . А потом, внезапно, почему-то мне стал не люб Стив Бушеми в очередной серии «Тайной Империи», а холодная цветовая гамма «СиЭсАй Майами» уже не настраивала на мирный и сонный лад, и я еще не осознавая бездну своего падения, перешел на «Астерикс - Миссия Клеопатра» и «Приключения Адели Блан-Сек». Дальше - больше. В изголовье у меня поселился сэр Уоллес Бадж в твердом переплете и зелененькая «азбучная» книжица «Книги мертвых» с заложенным, между страниц, карандашом. Разбросанные по всем горизонтальным поверхностям, в рабочем беспорядке истыканные закладками всех цветов благословенные томики Милицы Эдвиновны Матье, рулон таблиц по демотике, выныривающий из вороха репродукций, синенькие брошюрки перепечаток из «научки», всё это стало вызывать у меня какое-то неосознанное чувство легкого беспокойства, этакие едва уловимые уколы шила в известное место. Спустя некоторое время, процесс перешел в лавинообразную стадию. Я стал с трудом заставлять себя принять горизонтальное или близкое к нему положение, а едва разместив свое тельце на диване, вдруг сталкивался с внимательным и проникновенным взглядом Виктора Викторовича Солкина с экрана (вот, купил же я на свою голову здоровый моник), который как бы вполне недвусмысленно говорил: «Не время Кибальчиш бездельничать! Время дело делать!» И вот, в определенный момент воскресенья, я поймал себя на мысли, что я нахожу определенные, вполне распознаваемые параллели между процессом впрыскивания двадцатикубовым шприцем соевого соуса в куриные крылышки с мистериями подготовки тела фараона к мумификации. Хотя, надо признать, срыв произошел позже, еще не поздним вечером, когда я, просунув голову в комнату дочки наивно предложил ей прогулять меня - ее стареющего отца, по парку, что бы я (да, да, стареющий отец) несколько позже, вполне наслаждаясь праздностью и леностью, со спокойствием достойным фараонов, мог отойти ко сну. Ответом мне был взгляд такой энергетической силы, что я молча и тихо закрыл дверь и решительно двинулся к кладовке за инструментами. Mea, mea maxima culpa! Confiteor! Это моя вина, моя большая вина! Каюсь! Не смог преодолеть искушения. Не удержалсиииии!. . . Вот собственно результат.
