Фотография
Перехлаждение. Восковая негибкость.
Как уже говорилось ранее, ко мне часто приходит во сне кот Филипп, история безвременной гибели которого описана тут >>. Иногда он заставляет вспомнить то, что было когда-то, а бывает, что истории такие, что пока что и не случалось. Та история, что ниже - очень давняя. Букв очень много. Так что читать только если есть терпение и благосклонность к автору, который надеется на понимание. Он был сотрудником природоохранного и научного учреждения. И, как большинство таковых, всё лето проводил в экспедициях. А это горное место он мечтал посетить давно. Его поставили «вторым» в маршрутную пару к старому сотруднику, который всю свою научную деятельность посвятил изучению средней кошки под названием «рысь». Насколько успешно данный сотрудник, по фамилии «Давыдов» это делал, он не мог судить, да и какое это имеет значение. Дата была назначена на конец августа. В конторе надо было дождаться коллег из соседнего города, которые обещали довезти до места будущего маршрута. Так, Уазик - буханка, автомобиль повышенной проходимости, из экологического исследовательского института довезла обе группы до седловины между двумя горами. Его группа состояла из двух сотрудников, он и руководитель. Давыдов - руководитель, Антон - маршрутная пара. Согласно технике безопасности не допускалось, чтобы в маршрут ходил один сотрудник. А вот в другой группе было две пары юных студенток и их научный руководитель. И тут в жизнь ворвалась непогода. Дождь в тех краях это не просто «течёт с небес вода обыкновенная», как звучат стихи из культовой музыкальной композиции про разведчиков. Это дождевая капля, которая, попав в лобовое стекло Уазика покрывает его более чем наполовину жидкостью! А ветер заставляет идти этот дождь не сверху, а сбоку. И нередко бывает, что такое состояние погоды продолжается день, второй и третий. Именно так тогда и случилось. Но его напарник был из той породы, которую можно назвать «дятловская», по имени той самой группы, которую вывел в знаменитый самоубийственный маршрут обладатель озвученной фамилии. В глазах Давыдова горел известный многим бешеный огонь желания идти в любую погоду и в любую тайгу. Утро третьего дня встретило сменой проливного дождя на мелко моросящий грибной. А огонь в глазах Давыдова уже стал лесным пожаром, который требовал срочных решений. Вот тогда он и скомандовал «идём». Начальник другой экспедиционной группы пробовал было отговорить. Слишком опасно, убеждал он, - утренняя температура упала до плюс шести градусов. Не получилось. Давыдов успокоил, что на горном плато у него есть схрон. В схроне - палатка с печкой и все самое необходимое. И ходу до места - полтора десятка километров или пару часов. Антон не имел выбора. Начальство сказало, значит надо идти. Вышли около полудня, напрямую через болото, в сторону вершины. Пока шли по тайге, было даже комфортно и тепло. Но потом начался подъём. Уникальность того подъёма в том, что за километр или менее, путник проходит от тайги, до лесотундры, и входит в настоящую тундру со мхами и лишайниками, с карликовыми ивами и берёзами. При ясной и солнечной погоде это красиво и захватывающе. Но только не непогоду. И, спустя пару часов до места маршрутная пара до места не дошла. Давыдов объяснил это тем, что сбился с пути. А потом моросящий дождь сменился ливнем. Шквальный ветер дополнял общую картину, которая не отдавала радостью нисколько. Как было замечено выше, дождь в этих местах неправильный. Он идет не сверху вниз, а сбоку, по ветру. А на склоне горы, и совсем того хуже - снизу вверх. Да так, что умело сделанная накидка из плёнки в виде плаща нисколько не помогала от капель воды, хлещущих по всему, что им попадается на пути. Вода текла по одежде, скатываясь в сапоги. Приходилось останавливаться и выливать из сапог воду едва ли не каждые пятнадцать минут. Видимость упала до сотни метров или даже менее. К исходу примерно седьмого часа стало понятно, что маршрутная пара просто кружит по склону. Вдобавок усталость уже валит с ног. Всё случилось именно так, как предупреждал начальник соседней экспедиции. Тогда Давыдов, с уже сильно сдавшим по яркости огоньком в глазах выдал радикальное решение: подняться вверх, и оттуда уже взять направление на заветный схрон. Так и было сделано. Из последних сил, утомлённые, мокрые и отчаявшиеся путники взошли на горное плато. Оттуда начальник взял направление по одному ему известной тропе, которую и тропой назвать было невозможно. И через час или полтора место было найдено. И здесь Антона скосило. Пока Давыдов доставал из расщелины палатку, печку, припасы, - Антон присел на деревянный ствол вроде бы отдохнуть. Он прислонился к большому камню, закрыл глаза и… выключился. Он (Антон) схватил то, что именуется «переохлаждение». Именно так - он не замёрз, не было характерной дрожи, перед тем как. Видимо сильная физическая нагрузка наполнила кровь эндорфинами, что позволило проскочить стоящую на страже жизни сигнализацию. Вдобавок эндорфины, как и положено, в фармацевтике, придавили дыхание. Мокрая одежда быстро отдала последнее тепло, которое производила ходьба. И наступило удивительное комфортное состояние спокойствия. Холод не ощущался. Было тепло, легко и хотелось заснуть, чтобы уйти в приятное и зовущее далёко, которое даже вроде бы когда-то уже было в жизни, только вот где и когда не получалось вспомнить. Возможно, это было даже не в жизни. А до рождения. Когда не надо пить, есть, дышать. Когда невесомость обеспечивает плавание в околоплодной жидкости. Даже звуки и те приглушённые и не навязчивые. И постоянное сказочное ощущение волшебного единства с миром и абсолютной беззаботности. Так можно быть вечно, и не наскучит никогда. Зачем только люди рождаются? Но какой-то глухой звук прорывался через оболочку этого мира. Он повторялся и повторялся. Но не мог ничего сделать для того, чтобы его понять. Это кричал Давыдов, который уже сообразил, что случилось. И понимал, что надо срочно «достать» сознание Антона из того блаженства, в котором оно сейчас пребывало. Антону виделось сейчас, как у него вместо рук появились крылья. Он машет крыльями, и летит, летит, - непонятно куда, неизвестно где. Невесомость и особое чувство воспарения придают звонкий восторг происходящему, окрашенному в цвета морозного утра со снегом и инеем, но не холодным, а тёплым и нисколечко не колючим ледяным узором. Крылья тем временем становились всё жестче и тверже, пока не стали напоминать металл, как у самолёта, а тело словно вытянулось и покрылось роговыми пластинками, чешуёй. Он превратился в мифического змея, в дракона, который летит сквозь непонятное пространство. И тут начал возникать вес, тепло стало уходить, по поверхности от чешуи пронзил холод, колючими иглами пронзая тело, отчего изо рта вырвался жар, словно пламя. Это Давыдов, устав поднимать и опускать руки Антона, вспомнил про свою небольшую фляжку со спиртом, влил бесчувственному напарнику в рот горючую жидкость. Возвращался «оттуда» Антон тяжело. От спирта начались рвотные позывы, которые ввиду абсолютно пустых внутренностей выливались в желудочные спазмы, сотрясающие тело, переходящие в дрожь и конвульсии. Началась вентиляция легких, опиумные рецепторы расцепились и холод вошёл в ощущения, заполнив все клеточки организма. Давыдов уже не кричал - он орал: «Вставай, двигайся, помогай мне ставить палатку!». Но двигаться было невообразимо трудно. Все мышцы словно заполнились воском, который надо было выдавливать при каждом движении. И опять хотелось присесть и всё забыть. Даже при наличии чувства холода. Антон начал делать нечто вроде гимнастики. Смотрелось, вероятно, это забавно, хотя смеяться было абсолютно некому. И после такого «разгона», поковылял на негнущихся ногах, пытаясь помогать своими руками, которые не слушались, ставить палатку. Так или иначе, палатка была поставлена, печка уже пылала, обогревая палатку внутри. Давыдов еще пару раз в процессе поднимал Антона, который пытался пристроиться «поспать». И втащил его, замерзающего, внутрь, заставив скинуть всю мокрую одежду. Разбор рюкзаков дал очень неожиданный результат: у Антона в рюкзаке оказалась сухая хлопчатобумажная куртка от костюма «КГЭ» - «костюм геолога энцефалитный», именуемая в просторечии «энцефалитка». Видимо её положила одна из девчонок, предварительно засунув в полиэтиленовый пакет. Это было настоящее счастье! Читатель уже перевёл дух. Но это было еще не всё. Оказалось, что отходняки от переохлаждения штука так ещё. Это как путешествие из мрачного бардо, но не вниз, а вверх. Однако это нисколько не облегчает экстремальные ощущения, а только дополняет оные видениями типа 741-го отряда страны восходящего солнца. Всю ночь Антон выключался на полчаса или меньше, и просыпался от боли, жара или кошмаров. Но солнце над его страной видений все же взошло. Свет его уже пробивался сквозь дыры и щели в палатке. Превозмогая ломоту и боль в мышцах, Антон выполз на свет. Это был настоящий рассвет, без дождя. Пространство вокруг просматривалось на очень большое расстояние. Сверху были видны квадраты шахматной рубки тайги и водная гладь озера. Рваные облака неслись прямо на том, уровне, где стоял Антон. Когда облако приближалось, гору покрывал туман, уносившийся вместе с ветром. Как не странно, но горная тундра была полна цветами, которые в лучах восходящего солнца являлись потрясающим многоцветьем. И ещё, там, внизу встала радуга. Радуга была почти кольцевая, ведь точка наблюдения была очень высокой. Зрелище было настолько величественно и захватывающе, что Антон забыл про недомогания. И уже днём, когда был приготовлен чай, который, кстати, из-за высоты никак не хотел завариваться, в гости пришла вторая экспедиция. Только тогда проснулся и Давыдов, который всё это время сладко почивал в теплой и натопленной палатке…
